Лебединое озеро

Таня, которой не было.
l'amour qui n'était pas

Ей было шестнадцать с половиной.
Стоял теплый  июнь, и в ленинградских школах шли выпускные экзамены. И в радостном волнении, предчувствуя неумолимое наступление взрослости и связанных с этим счастливо-тревожных  перемен, после очередного экзамена, она, вместе с такими же возбужденными ожиданиям прихода новой жизни, с такими же как она – одноклассниками, Таня сидела на перильцах изгородки детской площадки, сидела, и наклонив набок свою прекрасную головку, вытянув ножки, глядела на носки своих туфелек.
Кто-то из мальчишек курил, кто-то играл на гитаре, все смеялись и непроизвольно радовались тому, что десять лет школы подошли к своей завершающей черте. Черте, за которой начиналась уже почти что взрослая жизнь.  Но теперь уже всем - порознь. Всем, с кем еще они сидели в этом  палисадничке на детской площадке между многоэтажками ленинградского пригорода. 
Было тепло, и радостно-счастливые выпускники были в белых рубашках… Мальчики в белых рубашках, а девушки в белых блузках и коротких синих юбочках.
Был тёплый июнь.
Июнь одна тысяча девятьсот семьдесят  первого года.
Я?
Я тогда заканчивал третий курс своего института и у меня тоже была сессия.
Я доделывал какой-то курсовик, и периодически высовывался из открытого окна своей комнаты, куря очередную сигарету и поглядывая в сторону сидевшей на детской площадке компании счастливых старшеклассников.
Не знаю и уже не помню, как, но именно она сразу привлекла все мое внимание.
Красавица? Нет!
Совсем  нет!
Худенькая.  Совсем худышка с плоской грудью.
И тонкие ножки с легкой – на грани дозволенного – кривизной.
Но головка, но лицо, но волосы.
Она не была еврейкой,но она и не была похожа на русскую. Если разве что на дагестанку или татарку.
Испанка? Да, может и испанка. Или итальянка. С Сицылии.
Большой широкий рот, яркие красные губы, огромные глаза с длинными ресницами. И черные-черные-черные волосы.
Густые, довольно-таки коротко подстриженные.
Она сидела,задумчиво склонив набок свою очаровательную  головку и глядела на носки своих туфелек…. А ножки … а ножки были худенькие, белые, бледные  и такие трогательно неземные.
Такие неземные, что такими ножками следовало ходить развечто по кучевым облакам,где сидят Бог и ангелы его. 
Так было и раз, и два,и три…. Экзамены у выпускников случались день через два. Их было достаточно много, шесть или семь, и всякий раз после очередной сдачи, компания аккуратно шла на эту же детскую площадку.
И я снова и снова глядел на нее, высунувшись из окна. На Таню. А я уже знал, что ее зовут Таня, и что она из соседней девятиэтажки, в которой на первом этаже располагался мебельный магазин.

В соседней с моей парадной на пятом этаже жил Сашка Соболь. Он был на три года младше, и что самое главное и самое важное,он учился с Таней в одном классе.
- Слушай, я сказал Таньке, что ею интересуются, - при очередной встрече на улице, сказал мне Соболь, - она спросила, кто?... ну, так я ей и сказал…. Правильно ?
А уже на следующий день, я услыхал музыку под своим оконцем.
Я высунулся,и увидел Таню. Татьяну.
Она сидела одна на оградке газона, прямо под моим окном. Сидела спиной ко мне и вертела в руках транзисторный приемничек.
Играла музыка. Играла музыка, а в душе моей играл оркестр лучших скрипок всего мира... 
Ведь она пришла ко мне. Пришла сама.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ