Лебединое озеро

Андрей Лебедев
СЕРЕБРЯНЫЙ  САМОВАР
(пьеса для чтения)

Тринадцатого апреля была пятница. Несчастливый день.
Александр Александрович повязал галстук, закурил длинную пахитосу марки «Дукат» и встав перед зеркалом принялся разглядывать своё отражение.  Подмигнул сам себе правым глазом, потом левым. Потом высунул язык и сказал «ме-е-е-е».
На тумбочке возле зеркала лежали расчёски из натурального черепахового панциря. Все расчёски имели монограмму «А.Б.»
Александр Блок.
- Об такую иконно - иудейскую шевелюру, как у меня, только расчёски ломать, - вздохнув, сказал Александр Александрович и непричесанным, пошёл в прихожую, надевать пальто и галоши.
- позавтракаю в Сестрорецком курорте сказал он экономке Эмме Крауз, на вытяжку стоявшей с подносом в руках, пока он кряхтя, напяливал французскую калошу «мишлен» на свой новый хромовый сапог. 
- яволь, - ответила Эмма.

Выйдя с набережной пряжки на Офицерскую, на углу Английского проспекта Александр Александрович взял извозчика. 
- гони на Финляндский, сволочь, тридцать копеек дам, - сказал Блок.
- помилуйте, барин, тут на всю полтину будет, - захныкал извозчик, но лошадок хлыстнул, и экипаж помчал по Английскому в сторону Садовой.
- Надо каких-нибудь стихов что-ли сочинить, - подумал Блок, - там в Сестрорецке эти соберутся, Андрей Белый, Зинка Гиппиус со своим чахлым мужем, Гоша Северянин, станут все важничать, а тут я выхожу, и бац!  Извольте слушать!  «отныне взбирается вещий Олег отмщать неразумным хазарам».
Давая кучеру на Финляндском обещанную полтину, Блок не удержался, и врезал-таки извозчику оплеуху.
- За что? Барин?!
- Не хами, сволочь, я сейчас городового позову, - сквозь зубы прошипел Блок и играя сложенным зонтом как тростью, направился в вокзал.
Взял билет до Сестрорецка «вторым классом».
- Стих? Стих в поезде сочиню, - решил Александр Александрович и насвистывая  «застольную» из оперы Травиата, вихляющей походкой пошёл по перрону. 
Разбудил его зычный бас кондуктора.
- Билетики предьявляем, господа, предъявляем билетики.
Блок вздрогнул,и очухавшись от испуга внезапного просыпания, принялся рыться в своём «портЪ-монетЪ» ....
- Вы билет ищете? - с ласковой улыбкой на все готовой приветливости спросила молодая дама в темно-сером плаще и шляпе, сидевшая напротив, - так он на полу,  вы обронили его.
- Вот, дьявол, -  , поднимая с пола билет и протягивая его кондуктору, прошипел Блок.
- А я вас узнала, - в широкой улыбке обнажая ровные белые зубки, сказала дама, - вы знаменитый поэт Афанасий Фет! 
- Афанасий Фет умер в прошлом году, холодно ответил Александр Александрович, а я великий Блок, это я написал, «и медленно идя меж пьяными всегда без спутников - одна».
- Ой, - сказала дама и обеими ладонями от смущения схватилась за щеки.

Сойдя на перрон в Сестрорецке, Блок увидал впереди себя давешнего кондуктора, который своим басом разбудил поэта.
Блок подпрыгнул, пробежал несколько шагов и влепил своей обутой в сапог с надетой на него калошей пинок прямо в зад изумлённому служаке.

В Курорте на берегу пруда что перед  гостиницей и рестораном «ПлавникЪ» сидела чета Мережковских-Гиппиус.
Зинаида Николаевна и Дмитрий Сергеевич развлекались такой забавой, что заставляли деревенских чухонских мальчишек прыгать в ледяную воду пруда.
Лёд ещё не во всех местах сошёл, и  Зинаида брала из рук мужа золотой «десятирублевик» с профилем Николая и бросала в воду с криком - а-ну, кто достанет?
И ватага мальчишек из ближайшего чухонского хутора бросалась в воду, а Зинаида и её муж радостно хохотали, когда у счастливчика, нашедшего в иле и в грязи пруда золотую монету, его товарищи с кулаками пытались отобрать её у него.
- А вот и Блок к нам пожаловали! - вскричал Мережковский, заметив знакомую фигуру с копной чёрных вьющихся волос над головой.
- Блох повелитель всех блох! - смеясь,крикнула Зинаида Николаевна.
- Зинка-корзинка, - гордо ответил на шутку Александр Александрович.
- а не пойти-ли нам в буфет, выпить водки под холодную телятину ? - бодреньким дискантом предложил Дмитрий Сергеевич, - глядишь, и мы с Зиной будем первыми кто услышит новые шедевры гениальности от самого Блока?

К четырем часам по-полудни, когда уже было выпито три бутылки шампанского и по семь рюмок водки на каждого, в буфет ввалился Игореша Северянин.
- Братья поэты! Андрюшку Белого и Славу Иванова надо из участка выручать. Там Сибирью и каторгой дело пахнет!
Игорю сразу налили полный стакан.
Северянин выпил все мелкими глотками до дна и смачно выдохнув, закусил поднесенным на серебряном подносе «гурьевским» огурчиком.
- Ну, рассказывай! - наваливаясь га Гошу набитым ватой лифом, жадно выдохнула Зинаида Николаевна.
- А чо рассказывать то? Мы там как всегда на квартире у Вячеслава Иванова что в «Башне» на углу Таврической и Тверской, - Северянин икнул и запнувшись замолчал.
- Ну! - дернул его за плечо Мережковский.
- Чё ну? Ну выпили, решили шутить как всегда и Андрей Белый предложил, - а давайте какашками в окно кидаться, людей троллить будем, а то фуйли они там ходят?
- И что дальше было? - нетерпеливо вставил Блок.
- А дальше, мы горшка как искали - не нашли и решили что будем держать из окна Славу Иванова, а он будет просто срать прохожим на головы, - снова икнув, сказал Северянин.
- И что? - продолжала настоятельно теребить рассказчика,вопрошала Зинаида Николаевна.
- А то что насрали на шляпу генеральше фон Штокс которая с внуком - юным бароном фон Штоком и внучной следовала в лютеранскую церковь на Кирочной.
- Какой пассаж! - схватившись за голову, воскликнула Зинаида Николаевна.
- Да, это на десять лет каторги, - с сомнением покачав головой заметил её муж Дмитрий Мережковский.
- так я и говорю, что айда, поехали спасать Андрюшку со Славиком, - сказал Игорь Северянин, наливая себе еще пол-стакана.


ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ