Лебединое озеро

Глава последняя.
Модератор


Старик лежал полу в яранге и никак не мог согреться.
Его новый робот не жалея дефицитных поленьев и моржового жира, развел вонючий огонь. Но Старику все равно было холодно. Он лежал, одетый в глухую меховую рубаху-кухлянку и завернутый в двойную пыжиковую доху. Лежал и мерз. 
- Вставай, аднака,  - бормотал его новый робот в несменяемой голограмме старика-чукчи, - вставай, аднака, отвар пить нада.
Робот наливал из котелка пахучий отвар, от которого Старику должно было стать немного легче и должен был хотя бы на время прекратиться его кашель.
Сюда, на вечно холодную планету его отправил Модератор. Отправил после того, как Старик сходил в храм и трижды повторив «Отче наш», попросил Модератора вернуть ему его одиночество.
Почему он попросил вернуть его?
Потому что Железка привез Сусанну беременной?
Старик сам не мог ответить себе – почему.
Но вот почему вместо уютного и комфортного уединения на курорте островка «Исла Унико» теплой планеты Секунда – Модератор забросил его в холод, льды и снега? Старик догадывался, но отказывался понимать.
- За что?
Этот вопрос кашлем разрывал ему грудь и ударами частого пульса бил в виски.
-За что?
Модератор и робота ему поменял.
И вместо «Бизона-универсаль семисотой серии» приставил к нему простенькую «двухсотку», которая даже не могла менять свои внешние голограммы. 
Только и умела, что запрягать упряжку из собак, да погонять….
«Кыгыры-кыгыры-кыгыры» - это когда налево поворачивать….
Или «Поть-поть-поть-поть» - когда направо.
Ну, робот «двухсотка» еще умел ярангу поставить, огонь развести…. Умел на моржа охотиться.
Старик его прозвал Юрием.
Юрием Рытхэу.
Робот не возражал и на Юрия откликался.
Хотя в том, что робот когда-то читал «Голубых песцов» или «След росомахи». Старик сильно сомневался.
- Вставай, аднака, связь с Модератором аднака, - тормошил Старика робот Юрий.
В какую-то насмешку над нынешним положением Старика, Модератор дал ему вместе с устаревшим роботом «двухсоткой» и старую рацию на которой надо было работать ключом, отстукивая морзянку.
- Аднака, давай пиши мне радиограмма для Модератора, давай вставай, говорю, аднака, время сеанса связи, аднака скоро вот-вот будет.
Робот Юрий кроме обязанностей ярангщика, погонщика упряжки собак-хасок и охотника на моржа, был при Старике еще и радистом. В углу яранги стояла старая рация «Север-бис» производства тысяча девятьсот сорок второго года.  Старик должен был ежедневно выходить на связь с Модератором, передавая ему свои мысли, ощущения и пожелания, а Модератор отвечал ему… Морзянкой, которую робот Юра расшифровывал в буквы.
- Давай, аднака, вставай, пиши радиограмма, я рацию включаю, пускай лампы в ней нагреются, - бормотал робот.
Старик выпростался из под дохи и послюнявив химический карандаш, фиолетовым цветом начал писать на закраине старой газеты….
- Дорогой Модератор, у нас с Юрой все хорошо, здоровье мое хорошее, рыбы и моржового жира у нас достаточно, но я хочу тебя спросить, за что ты меня сюда сослал?
Старик подумал еще, и дописал, - как там Сусанна? Она родила? Мне интересно.

Когда Юрий отстучал радиограмму и переключил рацию на прием, они долго ждали, но  в наушниках кроме грозового потрескивания эфира ответной морзянки не услыхали.
- Пойду антенна погляжу проверить, аднака, - сказал Юрий.
- Пойди,- ответил Старик и устало откинулся спиной на свое ложе.
Старик уснул.
Сон его был не глубокий, легкий.
И когда полог яранги снова откинулся, Старик открыл глаза и увидал женское лицо в обрамлении мехового капюшона  пыжиковой дохи.
- Вот, девушка тебе привел, аднака, - из за спины женщины хрипло пробасил робот Юра, - её  Ватане звать, это по ненецки «тёплая», тебе с ней тепло будет, аднака.

И Старик заплакал.
Он все понял.

                                      ***