«Мы информированы лучше
команды советников
Президента!»
«Наши комментарии более
содержательны, чем
доклады, подготовленные
Премьеру его
помощниками.»
Вечер.
В городе уже по-январски темно.
Сыплет мокрый снег.
Пустынно. Людей нигде не видать.
Как пел Боба Гребенщиков, - «попрятались суки»…
Я на углу Декабристов и набережной реки Пряжки.
Вот аптека в угловом доме шестьдесят два.
Мерцающий свет лампы дневного света в витрине – придает этому месту привкус ощущения хичхоковского триллера.
Кажется, что вот-вот из люков ливневой канализации покажутся серо-зеленые руки мертво-неживых зомби.
Я вздрагиваю от неслышно появившегося из-за спины прохожего в шляпе и драповом пальто.
Мне показалось, что он тихо шепнул мне «извините»…
Может, заметил мой испуг?
Здесь живут коренные петербуржцы.
У меня такое впечатление, что они никогда отсюда не уезжают. Они здесь рождаются и здесь умирают. До мозга берцовых костей - интеллигентные интеллигенты в своих тесных пятнадцатиметровых комнатушках коммунальных квартир.
С репродукциями с Левитана на стенах и с томиками Бродского и Ахматовой на книжных полочках.
Вот и этот – тоже из этих.
Интеллигент…. из истинно питерского района - Коломны . И в шляпе.
***
Спиной и плечами чувствую… позвоночником и затылком ощущаю невидимую близость «сумасшедшего дома». Знаменитой «Пряжки»…
Дурка!
Там крепкие санитары-садисты в белых халатах и белых шапочках.
Там тихие женщины – шизофренички с тихими погруженными в себя лицами.
Там бородатые доктора с портретами Фрейда по стенкам их кабинетов.
Там галоперидол и страдания…
Страдания душ…
Душ, которые потом никогда не унесутся в рай.
Так мне кажется.
А я стою на углу Декабристов и набережной реки Пряжки и ищу тот дом…
Тот дом из моего сна.
Наверное, тот дом снесли …
Или его не было никогда.
ШВЕЙК (из неопубликованного)Пан Кухарек служил в 106-ом пехотном полку и в сентябре 1915 года на русском фронте ему гранатой оторвало его мужское хозяйство.
Подлечили пана Кухарека в госпитале в Карловых Варах и списали как комиссованного на гражданку.
А куда на гражданке без мужского хозяйства?
И заместо возвращения в Прагу, где его ждала невеста пани Мария, пан Кухарек поехал жить в деревню «Нови Швят» где устроился сторожем на конюшне.
Там ему неожиданно посоветовали обратиться со своим позорным и стыдным недугом к ветеринару пану Вобличке, который делал с больными конями просто чудеса. Вправлял лошадям сломанные ноги, вставлял вместо стертых зубов зубные протезы и так далее.
Короче, за небольшое денежное вознаграждение (за военную пенсию, которую пан Кухарек получил за своё увечье) ветеринар пан Вобличка пришил пану Кухареку лошадиный половой член длиною 57 сантиметров.
На радостях пан Кухарек поехал в Прагу к своей невесте пани Марии.
Но после первой брачной ночи новоиспеченная пани Кухарекова ...... УМЕРЛА. [дальше...]
Серебряный самовар (пьеса для чтения) - продолжение, начало смотри нижеВ доме нумер ПЯТЬ по Михайловской площади в кафе «ПодвалЪ Бродячей Собаки» к семи вечера начала собираться публика.
- Сегодня Шаляпина ждём, - сказала Надя Тэффи, манерно отставив кисть руки с зажатой меж тонких пальцев пахитоской и пуская в потолок одно колечко дыма за другим.
- Петь будет ? - спросил Велимир Хлебников.
- А хуй его знает? - безучастно ответила Тэффи, - мне все равно, я просто забилась с Ахматовой, что он меня выебет тут сегодня прям в туалете и непременно стоя.
- На сколько забились? - спросил Хлебников.
- на «американку»
- а-а-а-а, понятно.
Тем временем в залу вошли двое. Гигантского роста Маяковский и с ним рядом режиссёр Мейерхольд, казавшийся этаким Санчей Пансой рядом с долговязым Дон Кихотом - Маяковским.
- Садитесь к нам, Маяковский, - крикнула Ахматова, что сидела за столиком вдвоём с Мандельштамом, - мы с Йосей коньяк хлебаем.
Маяковский широким седом оседлал стул подле Ахматовой и ткнув костяшками кулака Мейерхольда в бок, сходу начал басить с середины истории: [дальше...]
СЕРЕБРЯНЫЙ САМОВАР (пьеса для чтения)Тринадцатого апреля была пятница. Несчастливый день.
Александр Александрович повязал галстук, закурил длинную пахитосу марки «Дукат» и встав перед зеркалом принялся разглядывать своё отражение. Подмигнул сам себе правым глазом, потом левым. Потом высунул язык и сказал «ме-е-е-е».
На тумбочке возле зеркала лежали расчёски из натурального черепахового панциря. Все расчёски имели монограмму «А.Б.»
Александр Блок.
- Об такую иконно - иудейскую шевелюру, как у меня, только расчёски ломать, - вздохнув, сказал Александр Александрович и непричесанным, пошёл в прихожую, надевать пальто и галоши.
- позавтракаю в Сестрорецком курорте сказал он экономке Эмме Крауз, на вытяжку стоявшей с подносом в руках, пока он кряхтя, напяливал французскую калошу «мишлен» на свой новый хромовый сапог.
- яволь, - ответила Эмма. [дальше...]
ПРЕДВКУШЕНИЕМ РЕВОЛЮЦИИ - ИСКУШЕННЫЕПРЕДВКУШЕНИЕМ РЕВОЛЮЦИИ - ИСКУШЕННЫЕ
Пьеса в 1 действии
(сочинение Андрея Лебедева)
Место действия Сестрорецкий район Ленинградской области . Озеро Разлив.
Время действия - август 1917 года.
Действующие лица.
Ульянов (Ленин) - артист Сухоруков
Дзержинский - артист Устюгов
Крупская - Ксения Собчак
Каменев - артист Леонид Броневой
Зиновьев - артист Евгений Евстегнеев
Августовский полдень.
Шалаш из сена. Пенёк. Перед пеньком в накинутом на плечи пиждаке сидит Ленин.
Что-то пишет. [дальше...]
>Здесь живут коренные петербуржцы
Я там жил неподалёку в 2008-2011 гг. на Союза Печатников, 25 :)
Своеобразное местечко.
На углу Офицерской и Пряжки
Не сносили домов при Советской власти.
Здесь, в последней затяжке,
Испытать пагубность гнусной страсти
Привелось. Да и в кои веки
Мы тогда ходили в аптеки?
Да и тусклый свет фонарей
Нам асфальт освещал верней,
Чем сегодняшний блеск реклам,
И тогда ведь не было дам.
Были телки, девчонки, бабы.
Рыбы не было - были жабы.
Только темная хмурая ночь
Та была, как сейчас. Точь в точь.