Лебединое озеро

Андрей Викторович, день добрый.
Высылаю письмо от Mig-29 - ответ на вопросы венгерского историка, которые он просил прояснить у его отца.
На Ваше усмотрение - публиковать или нет.
Мне самому трудно оценить интерес такой информации для читателей Вашего сайта. Это просто взгляд одной семьи на историческое окружение определенного периода жизни этой семьи.

.С уважением,  Mig-29



Карес, здравствуй!

Поговорил с отцом, задал ему присланные тобою вопросы. Заодно, дал ему прочитать воспоминания его однополчанина – Тимофея Пунёва, которые нашел в Интернете, может это ему дополнительно напомнило бы о тех событиях.
Отец довольно критически отнесся к статье Пунёва. Он его хорошо помнит. У летчиков он пользовался уважением, интеллигентный, из семьи учителей, начитанный, образованный. Но он не был летчиком. Он был штурманом. Но любил пилотировать самолет. Он с отцом несколетал на По-2 в качестве штурмана. Как тогда говорили: «за мешок», для налета и для центровки. По воспоминаниям отца, он в полете всегда просил дать ручку, попилотировать самолет и даже самому произвести посадку. Отец пилотировать ему давал, но посадку совершать не доверял. В бомбардировочных полках начальниками вспомогательных служб, как правило, назначали из штурманов. Замполиты, начальники связи, начальники парашютно-десантной подготовки (ПДС), начальники разведки, начальники воздушно-стрелковой службы (ВСС) и адъютанты эскадрильи (так тогда называли начальников штабов аэ).

Естественно, со временем, многое забывается, и рассказывается разными людьми по-разному.
Многие события, даже одновременно виденные разными людьми, каждый описывает по-своему. Такова человеческая психика. Например, когда в полку, в котором я служил на Дальнем Востоке (пос. Калинка, 10й участок, 1981 год) катапультировался на взлете командующий 1 ОДВА Стрижаков - приехала комиссия разбираться, опросила свидетелей (несколько десятков человек), то одинаковых показаний не было.
Нельзя сбрасывать со счетов, что еще есть момент украшательства, преувеличения своей роли. А в авиации это тем более бывает. Недаром в авиации есть такая поговорка: заяц не летчик, трепаться не любит.

Если коротко о расхождениях:

1. Условия жизни в Австрии. После войны разрешили привозить семьи. Но со временем эту практику стали сначала ограничивать, а потом, где-то в 1949 году, вообще запретили привозить семьи. Когда отец в 1951 году приехал в Австрию, то в 674 бад было только две семьи. В Дойч Ваграме молодых летчиков поселили в один австрийский дом, где в одной комнате жила пожилая австрийская чета, а в двух других стали жить 7 молодых летчиков. Семьи разрешили привозить только где-то в1954 году. В Асперне летчики жили уже в общежитии рядом с аэродромом, а мама, которая служила в ОБАТО, жила в другом общежитии, которое находилось в 5-7 трамвайных остановках от аэродрома. На квартирах в городе, в коттеджах продолжали жить только начальники. Когда родители поженились в сентябре 1953 года в Вене, то командир аэ уступил им свою комнату, но за мамой и отцом так и оставались числиться койки в общежитии. Когда приезжала какая-нибудь проверка, они расходились по своим комнатам. Да, вначале летчики жили в коттеджах, но потом командование стало принимать меры, чтобы ограничить контакты наших военных с местным населением. Наверное, попытки Сталина советизировать Австрию по примеру некоторых освобожденный (оккупированных Гитлеровской Германией государств) и оккупированных (стран-союзников Гитлера), терпела фиаско. Поэтому и стали вводить ограничения.

2. Совместные союзнические патрули называли не «Четыре мушкетера», а «Сердца четырех» (был в то время популярный фильм с таким названием).

3. Как я уже тебе писал, отец прибыл с одним из первых пополнений после войны. До них в полку были только фронтовики. Прибыло их из Кировабадского училища 15 человек. 7 остались в Австрии. А восьмерых отправили в другую дивизию, в Венгрию. Фронтовики были разные. Люди заслуженные, прошедшие тяжелую войну, имевшие много орденов и медалей. Но в среде фронтовиков особенно пользовались уважением Герои Советского Союза и те, кто во время войны выполнял самые сложные и опасные задания. То есть, мужественные и высокопрофессиональные летчики. Фронтовики любили приходить к молодым летчикам. Кто поделиться фронтовым опытом, но были и те, кто приходил покрасоваться перед молодыми и необстрелянными. Но, практически, всех фронтовиков отличало какое-то благородство, обостренное чувство офицерской чести и собственного достоинства. Но, времена менялись. И то, что прощалось во время войны, в мирное время становилось не приемлемым. Например: отношение к спиртному, соблюдение предполетного режима, дисциплина, подготовка к полетам. Не все смогли приспособиться к требованиям мирной жизни. Это тоже была одной из причин, что уже к 1954 – 1955 году в полках почти не осталось летчиков-фронтовиков на должностях летчик - командир звена. А пополнение 1951 года (однокашники отца – 15 человек) почти все стали командирами звеньев. Зарабатывали летчики за границей по сравнению с теми, кто служил в Союзе, не намного больше. Дополнительно им платили только 15% «полевых». Да и то, почти на всю зарплату обязывали подписываться на государственные займы. «Двойные» оклады стали платить уже после 1956 года.

4. Переучивание на Ил-28 в Воронеже было только для первой партии летчиков и штурманов. В последующем переучивание проходило в полках.

5. Отец не помнит, что во время переучивания была посадка в Дебрецене Ил-28 без шасси на гондолы двигателей.

6. По комплектации самолетами. До 1954 года в аэ было по штату 10 самолетов и 10 летных экипажей. С 1954 года количество летных экипажей увеличили до 17, а самолетов оставалось 10. Но никогда в полку не было полного (по штату) комплекта самолетов. Борт №13 был в 674 гв. бап. во второй аэ. Самолет командира аэ м-ра Репина. В 1957 году отец был зам. ком аэ в этой эскадрильи, а так как Репина почти год не было (у него заболели уши и он проходил лечение, а впоследствии его списали по здоровью), то это был самолет (экипаж) моего отца.

7. Руление на Ил-28 на скорости 60-80 км/час – не нужное лихачество на любом самолете в любое время. Нормальные летчики без надобности это не делают.

8. И последнее, отцу очень не понравилось, как написано про Бобровского. В воспоминаниях Пунёва слышится какая-то непонятная зависть и пренебрежение к погибшему товарищу. Выполнение боевого задания, когда по тебе стреляют, а ты должен строго выдержать режим на боевом курсе, чтобы выполнить бомбометание или фотографирование объекта, всегда требует помимо летного мастерства еще и много мужества. Не у многих его хватит, чтобы сунуться на объект, так хорошо прикрытый от ударов с воздуха. В любом случае, даже то, что Бобровский погиб, не выполнив задания, он спас от смерти многих людей и от разрушения многие здания в Будапеште. 20 тон бомб при бомбометании по городу – это очень серьезно.

Теперь по твоим вопросам. К сожалению, именно те вопросы, которые для тебя, как историка, представляют интерес: конкретные даты, события, места дислокации и передислокации, фамилия и тому подобное – отец не очень уверенно помнит. Что поделать – время! Многое стирает или путает в нашей памяти. В память врезаются те события, которые по тем или иным причинам произвели впечатление.

1. Л-т Германчук и тех. л-т Образцов. Погибли 29 декабря 1952 года.

Отец эту историю помнит очень хорошо. Этих офицеров застрелил дежурный по полку. Германчук был начальником клуба. Образцов был начальником строевой части полка. Дежурным по полку был л-т Подкуйко. Он был тоже выпускником Кировабадского училища, но выпустился и прибыл в полк на полгода позже отца. Дело в том, что отец учился не 3 года, как тогда учились в летных училищах, а четыре. Год они потеряли потому, что сначала начали летать на По-2, потом в учебный полк поступили Як-18. Должны были выпускаться на Ту-2, но перед выпуском полк перевооружили на Пе-2 и они потеряли почти год при переучивании на новую технику. Поэтому л-т Подкуйко, хоть и прибыл в полк на полгода позже отца, но учился на курс младше. Запомнился отцу он еще и тем, что его однажды разбирали на комсомольском собрании за то, что он праздновал Пасху. Произошло же следующее. Подкуйко просто сошел с ума. Зашедшего к нему в дежурное помещение л-та Германчука он принял за шпиона, и выстрелил в него, на выстрел прибежал Образцов, он застрелил и его. Прибежал начальник штаба полка офицер-фронтовик. Увернулся от пули, пущенной в него, пытался задержать Подкуйко, но тот был здоровый, занимался борьбой, поэтому сумел вырваться и убежать. Сутки его искали по всей Вене, но не смогли найти. Потом он сам сдался. Произошло это так. На окраине аэродрома командир взвода охраны проводил занятия по тактике со своими солдатами. Когда солдаты по команде своего командира пошли в атаку, из травы с поднятыми руками поднялся лейтенант Подкуйко. Командир взвода знал, что это летчик местного полка, но не знал, что его разыскивают. Поэтому он воспринял это как шутку. Как шутку он воспринял и то, что летчик попросился встать в строй вместе со всеми солдатами. Так он в солдатском строю сам и пришел в часть. То, что он кого-то убил, он не помнил. Не помнил, что он офицер, думал, что он курсант. В расположении полка его и задержали. Потом уже в сопровождении двух офицеров его отправили в сумасшедший дом в Москву. Подкуйко был родом из Киева. По данным отца, через 3-4 года его вылечили и выпустили из дурдома, и он уехал к себе домой в Киев.

2. Про Миг-15 в Дойч Ваграме отец ничего сказать не может, т.к. из отпуска они (молодые летчики) уже сразу прибыли в Асперн.

3. Катастроф в Асперне и Дойч Ваграме отец не помнит.

4. И точно не помнит, чтобы Асперне базировались другие авиационные полки. Полоса там была короткая - 1200м. Мест для стоянки самолетов было не много.

5. Отец утверждает, что все полки 177 гв. бад. выводились первоначально в Дебрецен. А потом 880 полк ушел в Текель, а 727 в Кунмадараш. Через некоторое время 880 полк вернулся в Дебрецен. Кстати я тебе в первом письме я тебе написал с ошибкой. Родители поженились в Австрии в сентябре 1952, а не в Венгрии. Это значит, что его родной 674 полк выводился в конце 1952 года.

6. По поводу переименования 162 полка в 880 и обратно в 162. Отец утверждает, что при нем этого не было. И даже после расформирования – вряд ли. Расформированных летчиков отправляли в Союз на поездах, а самолеты перегоняли те, кто не попал под расформирование (отец в том числе), поэтому это было бы ему известно. Впрочем, точно это можно узнать, наверное, сделав запрос в Архив МО (г. Подольск), или Центральный музей Советской Армии (сейчас он называется Вооруженных Сил, г. Москва). Сфотографированная карта, это, скорее всего, карта из какой-нибудь ленинской комнаты. Обычно по таким картам проводили занятия командиры и политработники с солдатами, когда проводили занятия по истории своей части. Естественно, в учебных пособиях, как и учебникам, могут быть ошибки. Возможно и другое. Многие, вновь сформированные части, считали себя как бы продолжателями прославленных во время войны воинских подразделений. Поэтому это закономерно, раз 97 огаэ стала считаться преемницей 880го полка, в составе которого из трех полков дивизии входила нештатная разведэскадрилья, а тот во время войны имел наименование 162. Для наглядности агитации могли нарисовать такую карту. Например, я начинал служить в 18 гв. иап на Дальнем востоке в 1977 году (пос. Галенки). И хотя в штате полка никогда не было французской эскадрильи, но полк называли «Нормандия – Неман». А в списке героев полка числился, и был навечно записан в штат полка французский летчик, Герой Советского Союза – Марсель Лефевр. И это тоже закономерно, потому что эти два полка прошли вместе всю войну, базировались на одних аэродромах, вместе участвовали в воздушных операциях, ссорились, мирились, выручали друг друга в бою. И первые самолеты они получили от 18 гв. иап. И первые техники пришли оттуда. Поэтому неофициально, а часто и официально, наш полк называли «Нормандия – Неман».

7. По поводу расформирования 1961 или 1962 году. Возможно, ты прав, это был 61 год. Тут воспоминания в нашей семье связаны с полетом Гагарина. Дело в том, что и при полете Гагарина, и при расформировании полка мы были в отпуске, и находились в поездке по железной дороге. Мы помним, что когда объявили по радио, что в космос полетел Гагарин, весь вагон праздновал так, как до этого праздновал только День Победы 9 мая 1941 года! А когда было расформирование, то отец услышал на Казанском вокзале, куда мы прибыли из Тбилиси, что м-ру Джалалову надо срочно подойти к военному коменданту. Там ему вручили предписание срочно прибыть в часть без семьи. Но Гагарин полетел 12 апреля 1961 года, а если расформирование было в июле – то, такого длительного отпуска, просто не бывает. Поэтому моим родителям кажется, что это было в 1962 году. Возможно, решение было принято в 1961 году, но сами мероприятия по расформированию начались в 1962 году. А год здравомыслящие военные начальники пытались спасти авиацию от разгрома. По-другому это не назовешь. В конце 60х годов даже было такое шутливое название «летчик-парикмахер». Основанием такому прозвищу послужила история одного пилота, который до войны был парикмахером, летал в ДОСААФе, во время войны стал боевым летчиком. Потом, в конце 40х попал под сокращение авиации и, опять пошел работать парикмахером. Затем, когда в середине 50х стало не хватать пилотов – опять стал военным летчиком. Вначале 60х опять попал под

сокращение, и опять стал парикмахером. А во второй половине 60х, когда стали возрождать авиацию после Хрущевского разгона, опять стал летчиком. Вот таких пилотов, которых, то сокращали, то потом опять призывали, и называли шутливо - «летчик-парикмахер».

8. Ростислава Комарова отец не помнит.

9. В Австрии отец на полигонах не работал. Молодые летчики проходили другую подготовку (маршруты, пилотаж, строи, ФБ).

10. Взаимоотношения с венграми в 1956 году. По воспоминаниям родителей – венгры до 1956 года жили очень бедно. Даже по сравнению с небогатой жизнью людей в Советском Союзе. После перебазирования в Дебрецен, родители снимали квартиру у одной венгерской семьи. Я уже писал, что наша семья была единственной в полку. А всего в дивизии было 3 семьи. Поэтому ни домов для офицерских семей, ни семейных общежитий в Дебрецене тогда не было. Отец с матерью долго ходили по домам, расположенным рядом с аэродромом, пытаясь снять комнату. Но на вопрос на ломанном мадьярском языке: «Ван сабот соба»? Везде получали отказ. Так как венгры думали, что молодой офицер ищет комнату для свидания с молодой дамой. Пока случайно не зашли в один дом. Там жил Корниенко Иван Павлович. Еще в 1ю мировую войну он попал в плен к австро-венграм. После освобождения из плена женился на мадьярке, у них родилось 6 детей. Старшая дочь свободно говорила по-русски, а остальные дети тоже достаточно сносно понимали русский язык. Он и помог снять комнату. В округе этот русский пользовался большим авторитетом. Был кем-то вроде старосты. Родом он был из Черниговской губернии.

В съемной квартире родители прожили около года. Отношения были очень хорошие. Старики, у которых они снимали жилье, жили бедно, можно сказать – голодали. Тяжело было с дровами и углем. Поэтому отец и мать, как могли, помогали им. Потом, когда уже стали приезжать другие семьи, родители помогали им в поисках съемного жилья. Вскоре сделали два офицерских общежития в городских гостиницах, и родители туда переехали, но продолжали часто навещать этих стариков.

Жить родители стали в одной из гостиниц. Называлась она Андреевская. Там 27 января 1855 года родился мой старший брат. Вскоре мать забеременела мной. (Я родился 12 января 1956года). С одним грудным ребенком и другим в животе ей было тяжело справляться по хозяйству, поэтому Корниенко Иван Павлович помог ей найти помощницу по хозяйству – Иришку-нини. Тетю Иру. Она была с Кубани. У неё своя история, как она попала в Венгрию. В революцию она влюбилась в венгра, воевавшего в корпусе Бела Куна. Вышла за него замуж. После гражданской войны уехала с ним в Дебрецен. Она рассказывала, что во время Отечественной войны в Дебрецен вошел эскадрон советских конников кавалерийского корпуса Плиева. Один из казаков увидел на руках маленькой девочки часы, и хотел их отобрать. А она ему по-русски сказала: «Не дам». Казак опешил, и отпустил руку девочки. Она, воспользовавшись моментом, убежала. Казак последовал за ней в дом, и увидел на стене фотографию, где его мать снята со своими пятью сестрами. Оказалось, тетя Иришка, это его родная тетя. Его пригласили в гости. Но он больше не пришел. Тетя Иришка по этому поводу потом очень расстраивалась. Уж больно ей хотелось расспросить племянника, про своих родных в России.

Отношения с местным населением начали портиться где-то уже в 1955 году. Как-то т. Иришка пришла и сказала, что не может больше приходить и помогать маме, так как её за это могут убить.

В 1956 году отношения стали заметно портиться. Накануне мятежа был разрушен памятник воинам освободителям на привокзальной площади в Дебрецене. Военных перевели на казарменное положение. Женщины и дети жили в двух гостиницах, которые охраняли венгерские военные. Окна гостиницы периодически обстреливали из студенческого общежития, которое находилось напротив. Поэтому, окна завесили матрасами, а все переселились в комнаты, окна которых выходили во двор. Потом, когда вошли в Дебрецен танки 8 танковой армии Бабаджаняна, охрану гостиниц осуществляли наши танки. Обстрелы прекратились. Дело в том, что до этого мятежники убили одного из танкистов. У него сломался танк, он вылез его ремонтировать, вот в этот момент его и застрелили. На памяти отца - это была единственная боевая потеря в Дебрецене среди советских солдат. Но после этого случая Бабаджанян дал команду отрывать огонь по любому зданию из танков, откуда будут стрелять. Угроза возымела действие. Обстрелов стало меньше.

А Корниенко Иван Павлович во время событий лежал в больнице. Когда начался путч - он погиб. То ли сам выбросился из окна больницы, то ли ему помогли.

Эвакуировали нас 2 ноября 1956 года. На грузовиках через Тису в Чоп. Охраняли колонну 2 БТРа. В каждом грузовике было по автоматчику. Колонну сопровождали несколько офицеров полка, чтобы оказать помощь женщинам при дальнейшем оформлении поездки из Чопа к родственникам. Но обошлось без нападений со стороны мятежников. Только утонул грузовик с вещам при переправе через Тису. Мы остались только в том, что было одето на нас.

Во время событий 1956 года на аэродроме был построен палаточный городок, где от расправы со стороны мятежников спасались около 3000 венгров.

Отец рассказывает еще один случай. Он был дежурным по полку. С КПП дежурный ему доложил, что прибыла венгерская делегация 27 человек – руководителей Дебрецена. Отец доложил комдиву Шабанову. Тот доложил Бабаджаняну. Возглавлял делегацию венгерский подполковник, командир мотострелкового полка. Дело в том, что накануне прибыло два состава с авиационным топливом, вот парламентеры решили поставить ультиматум: мы подаем топливо, а вы уходите с нашей земли. Делегацию отец проводил к командующему танковой армией. Толмачем выступал венгерский подполковник, т.к. он заканчивал академию у нас в Союзе и хорошо знал русский язык. Бабаджанян ему сказал: «Переведи всем и сам хорошо запомни. Наверное, вы знаете, кто я. Если не знаете, то узнайте. Я был комендантом Большого Берлина после войны. Поинтересуйтесь, как я расправлялся там с фашистскими недобитками. Поэтому, никаких ультиматумов. Вы в течение суток подаете эшелоны на слив топлива. Если этого не будет, я даю команду своим танкистам атаковать город. Ни одного здания в городе целым не останется. Я вам обещаю». Вагоны на слив топлива были поданы вовремя. Это позволило полку во время боевых действий выполнять задания. По крайней мере, так эту историю рассказывает мой отец, который присутствовал при разговоре.

Эта история иллюстрирует некоторую странность «войны» в Венгрии в 1956 году. С одной стороны, военное противостояние, с другой стороны – желание договориться как со стороны венгров, так и со стороны нашего командования. За выполнение боевых заданий несколько человек в полку были награждены орденами. В том числе, когда отец был ком. аэ в 880 бап, штурманом у него был к-н Мерчанский, награжденный орденом Красной Звезды за успешное выполнение боевого задания в ноябре 1956 года. Сам отец в боевых полетах на уничтожение мятежников не участвовал.

Рассказывают еще много разных историй. Мать говорит, что из Сольнока прибыл вагон. Когда его открыли, то увидели 40 детишек из советского интерната, которым путчисты выкололи глаза. Я думаю, что это одна из историй, которую специально распространяют пропагандисты, чтобы мотивировать солдат на войну с противником. Так сказать, для создания образа врага. Была еще одна история. Отцу её рассказывал командир танкового батальона, фронтовик, майор. Для поддержки мятежников союзники через Австрию в ноябре1956 года ввели свой небольшой десант. Этот майор участвовал в уничтожении этого десанта. Задачу им поставили: уничтожить всех до одного. В плен никого не брать, чтобы не осталось ни одного свидетеля. Как будто и не было никакого иностранного десанта. Этот танкист говорил, что даже во время войны он такого ужаса не видел, когда они гусеницами давили противника, пытавшегося сдаться в плен. Возможно, это тоже одна из военных баек. Возможно, что-то подобное было. Карес, тебе как историку это, наверное, известно лучше.

Боевые действия закончились довольно быстро. И обстановка нормализовалась тоже довольно быстро. Когда мы вернулись из

эвакуации в 1957 году обстановка в Венгрии значительно улучшилась. Люди стали жить богаче. И отношения к советским военным стали значительно доброжелательней. Даже можно сказать – обстановка стала дружественной. Обе стороны старательно не вспоминали события, которые произошли менее года назад. Семьи, в основном, стали жить на территории воинской части. Жили в коммунальных квартирах с общей кухней на 6-11 семей. Стали часто проводиться вечера дружбы с венгерскими военными и городским активом. Многие подружились семьями и ходили, друг к другу в гости.

Карес, надеюсь, воспоминания отца немного прояснили для тебя некоторые моменты истории, которые ты изучаешь, а не еще больше запутали её.

Высылаю тебе и те фотографии отца, которые у него сохранились со времен службы в Венгрии и Австрии.

Про 14 гв. иап в период моей службы в ЮГВ напишу тебе чуть попозже. Обещаю тебе, не через 27 лет, когда мне будет столько же лет, сколько сейчас моему отцу!