Лебединое озеро

Андрей  Лебедев

Сусанна и Старец
(философский роман)

Глава 1
ИНСТАЛЛЯЦИЯ

1.
Сусанна  проснулась от того, что ей стало зябко. Не открывая глаз, она сморщила носик. Да! И запах моря стал каким-то другим, не таким каким он был еще полчаса назад, когда она так сладко уснула. Сусанна приоткрыла глаза.  Странно, а где лежак, за который она  утром заплатила мальчишке десять лир?  Взгляд Сусанны уперся в голый  желтый песок. Так куда же подевался лежачок, накрытый её новым махровым полотенцем?  Как его вытащили из под неё, даже не разбудив?  Сусанна недовольно приподнялась на локте, посмотрела вдаль… и обомлела.
Пляж был абсолютно пуст.  На нем не было ни души.  Да и пляж был не тот, не родной Анталийский  пляж, на котором Сусанна с подругой Таней уже пять дней нежила своё стройное молодое тельце.  Сусанна вскочила на ноги и растерянно огляделась вокруг.
Испуг сжал ее сердце.  Это было абсолютно и совершенно другое место.
Бескрайнее, спокойное и пустынное море, широкая полоса песчаного пляжа, на котором она сейчас  только что спала. И ни души.  И в море ни голов купающихся, ни катеров, таскающих  надувные бананы с сидящими на них отдыхающими. Ничего. Пусто.
Она была одна на совершенно пустом пляже у совершенно неизвестного ей моря.
Да-да! И море было другим, другого цвета. Голубее и нежнее и тоньше цветом, чем то, в котором еще час назад она плескалась с Танькой.  И запахи были иными. Какими-то более пряными и глубокими, чем там на пляже, где она заснула полчаса назад.
- Таня!  Татьяна!  Танька!  - крикнула Сусанна в сторону близкого к морю леса.
Но никто не откликнулся.
И куда идти?  Страх обуял нежную душу Сусанны. И только надежда, что всё это может враз прекратиться и разрешиться счастливым эскейпом, не давала охватившему ее ужасу парализовать волю Сусанны.
-  Это наваждение сейчас  пройдёт,  это наваждение сейчас пройдёт – шепотом  говорила Сусанна сама себе, машинально рыская глазами по песку, ища свои пляжные шлепанцы, сумку с мобильным телефончиком , деньгами, кредитками, гостиничной картой гостя и её легкий  пляжный сарафан… Ведь кроме смелого мини-бикини на Сусанне теперь ничего не было! 
Но  поверхность песка была  девственно пуста . Ни сумки, ни сарафана, ни туфель.
Сусанна еще постояла. Постояла и пошла вдоль пляжа. Пошла повернувшись спиною к солнцу… И кстати, странному, незнакомому  такому солнцу, которое было каким-то непривычно белым  и непривычно маленьким.   

А Сусанне было двадцать пять лет.  Она была молода и даже, по мнению многих – красива. Мягкая округлость  её  русского чисто славянского  лица оттенялась красивой и милой улыбкой. Улыбкой мягких губ и искорками чистых зеленоватых глаз.  Из-за этой улыбки к Сусанне тянулись, правильно чувствуя в ней добрую и отзывчивую душу. И у Сусанны было много друзей…  Там, в том мире, что был вокруг неё еще полчаса назад!
Она была высокой и стройной блондинкой. Длинные ноги и узкие бедра легкоатлетки сочетались в фигуре Сусанны с высокой заметной  грудью, на которую турецкие джиголо и пляжные лежак-бои распускали  свои  похотливые слюни.  А вечерами в Анталийских ночных барах и клубах от желающих познакомиться не было отбоя.  Только Танька и выручала. 
- Я без подруги никуда не пойду и не поеду, - говорила домогавшимся кандидатам Сусанна, и те с досадой глядя на маленькую, неказистую и просто некрасивую Татьяну, теряли  темп и интерес…. 
-  А ведь завтра надо улетать в Москву, - мелькнуло в  светловолосой головке Сусанны, а послезавтра на работу.
Она служила в муниципальном управлении здравоохранения Юго-Западного Округа столицы. Еще два года назад, окончив университет по специальности экономики и менеджмента…
Да.
Тогда два года назад у нее был Игорь. С Игорем они расстались. Потом был Сергей Анатольевич. Но Сергей Анатольевич был женат и не хотел уходить из семьи. 
Сусанна заметила впереди что-то белое. Что-то белое, выделявшееся в полосе леса, замыкавшего и обрамлявшего желтую полосу пляжа.  Это было похоже на дом.
И первое что завертелось в голове Сусанны, когда ее длинные легкоатлетические ножки с  узкими ступнями  несли ее к белому, видневшемуся в зеленых зарослях дому, это, - как же неловко ей будет предстать теперь перед обитателями дома в этих двух узеньких полосках материи что едва прикрывали ее грудь и низ красивого спортивного живота.

………. Одноэтажное современное бунгало, каким оказался дом при ближнем рассмотрении, задней своей частью вдавалось в заросли леса. В то время, как передняя фронтальная часть предварялась деревянной террасой, накрытой легким навесом. На террасу вели три деревянных ступеньки.
- Есть тут люди ?  А-у!  - робко почти прошептала Сусанна и сама испугалась своей смелости.
Никто не ответил, но двери на другом конце террасы были раскрыты, и только занавеска колыхалась на ветру, как бы говоря, что хозяева там есть. И они внутри.
Сусанна поднялась по ступенькам,  прошлепала по  полированному деревянному полу босыми ножками  к двери с колыхающейся занавеской, краешком глаз отметив только что на террасе был стол с русским самоваром, кресло-качалка и шкафчик-сервант…
- Bon Jour  -  услышала Сусанна, буквально столкнувшись в дверях с девушкой в старинном платье горничной, какие Сусанна видела на картинках в интернете.
- Bon Jour  , или, наверное, правильнее сказать здравствуйте?  - с улыбкой и ничуть не удивившись появлению почти голой визитерши, сказала горничная.  – Здравствуйте, так как по первым вашим словам, я решил что вы русская.
Это не сочетавшееся с полом горничной слово «решил» смутило Сусанну, но она отнесла это на счет того, что горничная скорее всего иностранка.
- Да, здравствуйте, ответила она, я потерялась. Дело в том, что мы с подругой отдыхали в Анталлии, это в Турции…
- Я знаю, где это, -  на чистом русском и без акцента сказала горничная, - присядьте, я сварю вам кофе. Вы посидите и подождите, пока придет хозяин.
- Но где я ? Как называется это место? – с беспокойством в душе Сусанна задала самый важный, волновавший ее вопрос.
Плавно покачивая колоколом длинной юбки, горничная  уплыла в другую комнату, откуда  послышались звуки кофейной мельницы, а потом шипение пара кофейной машины.
- Вы пока посидите, можете накинуть плед, если вам холодно, - сказала горничная, внося серебряный поднос с  маленькой фарфоровой чашкой и маленьким фарфоровым молочником, - вот ваш кофе, а я бы хотел пока продолжить домашние дела, ведь скоро придет хозяин.
- Почему вы говорите о себе в мужском роде? – набравшись храбрости, спросила Сусанна.
- Потому что я робот, - ответила горничная, - робот Бизон-Универсаль Семисотой серии и хозяин зовет меня «железкой».
- А как же это?  - с замершей в руке чашечкой изумленно спросила Сусанна, - как же то, что вы как горничная? И говорите женским голосом…
- Это все декорации и красивый антураж, призванный разнообразить одиночество хозяина, - ответила горничная.  Маску по картине Жана-Этьена  Лиотара «шоколадница» придумал хозяин неделю назад, и я просто сменил голограмму, а до этого я был петровским солдатом Семеновского полка, а до этого я был ливрейным дворецким из Букингемского дворца, а перед этим  рабом  индийского раджи.
В воздухе послышался щелчок, какой бывает при срабатывании шторок фотокамеры «Никон» - и горничная шоколадница вмиг стала солдатом в зеленом мундире, красных чулках  и белом парике… еще щелчок и вместо солдата перед Сусанной уже стоял церемонный придворный в расшитом золотом кафтане, щелчок, и Сусанна увидала полуголого индуса с бронзовым загаром в желтой чалме и желтых шелковых шарвалях…
- а это мой естественный нормальный вид, - щелкнул воображаемый затвор, и на месте горничной, солдата , дворецкого двора её величества и индийского раба уже стояло металлическое членистоногое.
И это металлическое членистоногое теперь уже мужским баритоном сказало страшную вещь…
- А на ваш вопрос «где вы» и «как называется это место» я вам отвечу,  вы на острове Исла Унико на планете Секунда в планетарной системе белого карлика «икс семь шестьсот пятьдесят тысяч двести одиннадцать». Вся планета Секунда занята великим океаном с одним лишь островом Исла Унико, на котором живет только один человек, мой хозяин.
-  Дайте мне позвонить, - дрожа от охватившего ее холода, выдавила из себя Сусанна.
-  У нас нет телефонов, у нас нет связи ни с кем, - красивым баритоном ответила железка.
- Дайте мне позвонить, - выдохнула Сусанна и разрыдалась, согнувшись в кресле и уткнув  личико в ладони, - дайте мне позвонить.
2.
В тот самый день, когда Модератор перенес Сусанну с пляжа земной Анталии на остов Исла Унико, Старик встал рано и потребовал от «железки» одеваться…
- Да не в это, Железяка глупая, давай костюм сафари, охотиться пойду, ворчал Старик.
- Завтракать будете? – поинтересовался робот.
- На привале в джунглях перекушу, адьёс, - чем-то недовольный, раздраженно ответил Старик.
- Ни пуха, ни пера.
- Пошел к черту!
- Приснилось наверное что-то нехорошее, сам себе сказал робот, глядя в спину удаляющегося хозяина.

Он вышел через заднюю дверь бунгало, вышел прямо в заросли леса. Узкая тропинка вела сперва к ручью, где за россыпью камней и за кустами дикого шиповника резко поворачивала в крутую горку.
Старик шел слегка запыхавшись. Он поглядел вверх. Над ним бесшумно завис вращая всеми шестью лопастями его верный  робот «собака», всегда сопровождавший хозяина на его охоте.
Старик остановился, достал  из рюкзака фляжку, сделал пару глотков…
- Надо будет к озерцу пойти, там глухаря обязательно подстрелю, - подумал Старик, и поправив на плече брезентовый ремень «лупары», скомандовал «собаке» -  Давай к озеру!
Старик любил свою охоту.
Ходьба по лесу, подьёмы и спуски с гор помогали поддерживать тонус организма, а подстрелянных в лесу кроликов вкусно готовил «железяка-робот». Да и думалось в лесу хорошо.
Иногда именно здесь в голову Старику приходили интересные мысли, которые придя домой в свое бунгало и уже сидя на террассе с видом на море, Старик записывал в свою книгу, громко стуча по клавишам старинной печатной машинки.
-  Одиночество это форма моего индивидуального бытия или это проявление контр-общественного эгоизма? – размышлял Старик, спускаясь к озерцу и продираясь сквозь цепкие кусты дикого терновника.
- Lapin. Regarde. Lapin  - послышалось в микро-наушнике.
Это робот – «собака» засёк кролика и теперь подавал Старику сигнал.
Старик достал из кармана рубашки очки с ИВЛ и сразу увидал индикацию наведения, подаваемую сверху его верной  шестилопастной  летающей «собакой».
Кролик тихо сидел под кустиком, сложив ушки и поджав лапки. И без наведения роботом, или без настоящей охотничьей собаки, увидать его было почти невозможно.  У настоящей собаки – нюх. Но настоящей собаки у Старика уже не было восемь лет.
Зато у летающего робота – был тепловизор, заменявший ему нюх и собачью интуицию.
Старик взвел курки «лупары».
- С одного патрона убью? – загадал Старик, целясь по силуэту наведения, светившемуся на стеклышке очков с ИВЛ – если убью с одного выстрела, дома наконец-таки будет какая-то новость от глупой железки.
Спустил курок.
-  coup de feu mortele – послышалось в ухе.
- Убил, - усмехнувшись сказал Старик и полез в кусты за добычей.
- Так что же такое моё одиночество? – Старик вернулся к своим размышлениям о сути бытия.
-  С чего вообще появилось это слово «эгоизм»?  Это дура – «железка» сказала вчера? Эта надутая набитая дура  шоколадница Лиоттара! И какое это к черту одиночество, если в доме шастает под ногами говорящая железка-оборотень, да еще и наделенная интеллектом и остроумием Бернарда Шоу!  Хотя, однако, не самому же самовар по вечерам ставить, убирать в комнатах, готовить обеды и чинить оргтехнику!
Старик подумал еще и о том, что не будь робота, в мозг которого Модератор заложил все познания медицины, кто бы лечил Старика в его болезнях? Кто бы делал эти его утренние экспресс-анализы крови и выделений и подавал ему «правильные» микро-пилюльки?

Пятнадцать лет назад, когда Старик еще имел имя, отчество и фамилию и жил в городе Санкт-Петербурге – ему явился Модератор. Явился в виде Ангела. В обличье ребенка с крылышками.
И они перенеслись на облака. Или куда-то просто в иное священное место, где происходит подобное общение Модератора с земными смертными людьми.
- Чего ты хочешь, - спросил Модератор.
- Одиночества, - преодолев страх ответил Старик.
И Модератор дал Старику его одиночество.
Перенеся его на планету Секунда на остров Исла Уника. И построив ему бунгало с вечно наполняемым «мини-рогом изобилия» в виде уни-синтезатора, с роботом Бизон-Универсаль семисотой серии, с видом на океан с террасы бунгало, с самоваром и с печатной машинкой «Ундервуд».  Чем не награда за таланты и нереализованные высокие помыслы?

Однако, теперь вот – на исходе пятнадцатого года одиночества, Модератор придумал Старику  «искушение».  Он перенес на пляж  остова Исла Уника юную красавицу Сусанну.
Якобы по досадному недоразумению.
По ошибке.

3.
Старик вышел из леса на пляж  в километре к югу от бунгало.
Присев на песок, Старик снял свои высокие брезентовые ботинки и теперь шел по песку босиком.
На поясе у него висели трофеи. Кролик, подстреленный с одного единственного выстрела, о чем Старик загадал желание и уже благополучно забыл о загаданном, и крупный тетерев, которого он подстрелил подходя к озеру.  Снял его с верхушки высокого дерева.  Тоже по лучу наведения, поданному «летающей собакой».
- Кролика пускай железяка приготовит на ужин, и достанет бутылочку «Clos de Coulee-de-Serrant», - думал Старик,  ступая по песку, - а глухаря завтра на обед. Завтра никуда не пойду, буду писать.  Писать про этот.  Про эгоизм. Про придуманный чертовой железякой эгоизм.  Тоже мне! Спор Бернштейна с Левинштейном.    Прикажу, чтобы назавтра же стал не лиоттаровой шоколадницей, а глупым Иванушкой-дурачком с глупым лицом. 
С такими мыслями Старик приковылял к входу на террасу.
На ступеньках стоял робот в голограмме Лиоттара.
-  Вертолет-собака полчаса как прилетел, я сварил кофе.
- Молодец.
- А ещё у нас гости.
В голове у Старика мелькнуло – Ангел от Модератора?
- Кто?  - спросил Старик.
- Там в гостиной, только тихо, она спит, - ответил робот-шоколадница.
-  Кто она? – Старик отодвинул рукой робота, поспешившего освободить хозяину дорогу, и решительно прошел через террасу в холл.
На диване укрытая его любимым пледом лежала девушка.
На Ангела она была, конечно же, немного похожа, но ангелы не спят. И Старик решил про себя, что это явно не Ангел и не Модератор в его обличье.
- У нас что ? Гостиница ? У нас что? Дом крестьянина? А ну - ка разбуди её!  - придя в себя и собравшись мыслями, распорядился Старик.
- Но хозяин, она устала, у неё стресс, я дал ей транквилизаторов, - попытался возразить робот-шоколадница.
- Буди, или накажу! – пригрозил Старик и развернувшись ушел на террасу, где сопя от недовольства внезапными переменами в размеренной жизни острова, уселся в кресле-качалке. 
Спиной он почувствовал, как она вошла.
- Здравствуйте, - сказала она.
Старик  слегка развернул кресло в сторону вошедшей девушки.
На ней была его любимая белая рубаха с длинными рукавами, из которой длинно вырастали длинные и стройные босые ножки.
-  Девушка пришла практически голая, я дал ей из вашей одежды, - сказал шоколадница.
- Кто вы? – спросил Старик.
-  Я Сусанна Морозова, я москвичка, я отдыхала с подругой в Турции, заснула на пляже и вот проснулась здесь, - начала девушка свой рассказ.
Старик задумался.
-  Пусть она уйдет, - сказал Старик, минуту помолчав.
- Куда уйдет ? – спросил робот.
- Туда, откуда пришла, ответил Старик.
- Но у нас нет обратной связи с Модератором, - возразил робот.
- Во-о-он! – вдруг заорал Старик.
Потом он  поднялся из кресла-качалки, подошел к столу , на котором стояли самовар и пишущая машинка, взял из правой стопки бумаг последнюю страннику и принялся механически читать.
Читать чтобы успокоиться и придти в себя.
- Одиночество – достоинство и достояние сильных и умных, - прочитал он первую строчку машинописного текста.
- Так… Она ещё здесь? – придав лицу максимально сердитое выражение, спросил Старик.
- Сейчас она уйдет, - заверил робот, я только дам ей немного еды и я выпущу ее через заднюю дверь.
Старик уселся в рабочее кресло и принялся глядеть вдаль.
Да, хорошо ему было здесь вечерами любоваться садящимся за горизонт солнцем.
Любоваться, думать и писать.
Он снова принялся перечитывать написанное позавчера.

Одиночество – достоинство и достояние сильных и умных.
Коллективизм  -  удел слабых и неуверенных в себе.
Шакалы и одичалые собаки сбиваются в стаи, а хозяева тайги – медведи ходят в одиночку, как и их братья – тигры Уссури. 
Одиночество избавляет от «подлости», «ловкачества», «подхалимства» и «обмана», свойственных жизни в коллективе.
Но почему коллектив так нужен слабому даже в условиях «защищенности личности», которые гарантирует современный мир?
Ведь в современном мире, есть полиция, есть стальные двери с домофонами, что защищают слабого от лихих людей.  Но тем не менее, слабые сбиваются в стаи …
Зачем ?
Потому что им необходимы свойственные коллективу  -  «психологическая поддержка» и «заверения в совершеннейшем почтении», выражающееся в постоянном напоминании –
- «ты красивый», «я тебя уважаю» и в прочем  подобном.
Миллионы миллионов слабых и сомневающихся и рефлексирующих – нуждаются в ежедневном подтверждении на словах, звучащих из уст соседей, родственников, друзей и сослуживцев, что они – «крутые»  или по-крайней мере – «не хуже других».  В подтверждении на словах, компенсирующих внутреннюю неуверенность – происходящую за отсутствием реальных побед, реальных дел и реальных свершений.
В то время как у уссурийского тигра-одиночки таких рефлексий нет. Он догнал антилопу, убил ее и съел.
А когда на его участке появился другой хищник, претендующий на его добычу, тигр этого хищника прогнал. И никакой нужды в заверениях – «ты красивый», «ты умный», «ты вообще!»
В коллективе «коллективно» не пишутся романы вроде «Анны Карениной» и не создаются трактаты класса «Заката Европы» или «Так говорил Заратустра».
Гениальность и божья инспирация – не есть достояние коллектива.

Слабые и неуверенные толкаются локотками в своей стае – варятся в бульоне «подлости», «ловкачества», «подхалимства» и «обмана», обманывая друг дружку, говоря некрасивой подруге – «ты красивая» и заверяя глупого и ничтожного доцента в том, что «он достиг, он крутой, он умный, он талантливый».
Почему  все гуляющие в садике или идущие по улице молодые люди – непрерывно и постоянно говорят по телефону? Им скучно без общения.
А гениальный мудрец ни с кем не разговаривает, но погружен в свои собственные мысли.  И ему не скучно с самим собой.
Я – за одиночество.
Я кот камышовый.
Я сам по себе.
                                                   
Старик еще раз  пробежался глазами по строчкам снизу вверх и сверху вниз.
- Что еще там не сказано? Про эгоизм, про который давеча сказала железка?
Старик вставил в машинку новый лист бумаги, взятый из стопки что лежала слева и принялся печатать.


                                              Философия эскейпизма

Давайте же разберемся откуда и почему возникает стремление к одиночеству?
Умного человека раздражает суета и глупое общение глупых людей.
И умному человеку хочется уединиться со своими мыслями, избавив свои глаза и уши от глупых глупостей глупого мира.
Это одно.
Но есть и другое.
А другое, это нежелание конфликтовать. Нежелание участвовать в дрязгах и лживой завистливой и ревностной толкотне мирской суеты, именуемой «реальной жизнью».
Стремление удалиться от неизбежной грязи и мерзости общения с «ловкими хитрецами» этого мира, побуждает стремление к эскейпу.  К уходу.
Как кошка уходит от того человека и от того места, где ей не нравится.
Кошка «не переделывает то место, что ей не неприятно», кошка не стремится изменить и перевоспитать того человека, который ей не нравится и чьи ласки ей надоели, кошка просто эскейпирует, она просто уходит.
И это разве эгоизм?

Старик услышал легкий шум, раздавшийся позади в холле, и нервически скривив лицо громко спросил - 
- Она еще здесь?  Разве она не ушла?
- Она ушла, - сказал робот, - и она рыдала.

4. 
Седьмой день Сусанна жила в палатке, которую вместе с надувным матрасом и двумя одеялами дал ей робот Бизон-Универсаль Семисотой серии, который приходил к ней теперь в голограмме русского мужичка в армяке и лаптях.
- Это хозяин меня наказал, - пояснил изменения свой внешности робот – железка.
Палатку тоже помог поставить робот, сама бы Сусанна и не справилась.
Пресную воду здесь можно было брать из ручья, вытекавшего из зарослей и впадавшего в океан, растекаясь перед впадением широким плоским запятьем ладони, отпечатанным на гладком песке.
Посуду для воды тоже дал робот-железяка.
И куртку с подкладкой, и старые ботинки высокие на шнурках.
И еще он приходил каждый вечер, после того, как хозяин засыпал и приносил Сусанне поесть.
Впрочем, уже на второй день Сусанна начала ходить в лес и находила там достаточно съедобных фруктов.  Бананы, манго и фиги.
-  а на работе меня уже хватились, - думала Сусанна, палкой шевеля  угли  в костре, - господи, это наваждение ? Когда оно закончится?
Днем на третий день Сусанна решила начать купаться.
- Акулы?  Если они здесь есть, то  чему быть, тому не миновать.
Но акул в океане не было. И Сусанна выходила из воды целой и невредимой.


А вот первую ночь в палатке и у костра робот всю провел рядом с ней.
Сусанна тогда плакала и умоляла.
- Дайте мне мобильный телефон!  Или сами позвоните в полицию, скажите, что меня похитили.
Потом она просила, чтобы робот позвонил ей в Москву на работу. Или маме в Челябинск. 
А робот пытался ей объяснить, -
- поглядите на небо, вы узнаете хоть одно созвездие? Вы хотя бы можете здесь видеть Луну? Здесь нет Луны на небе, здесь нет Полярной звезды и нет Большой Медведицы, потому что это не Земля!
И на пятый  день  своего палаточного бомжевания Сусанна начала осознавать, что это может быть надолго. А на седьмой день, она с ужасом представила себе, что это теперь может статься с нею навсегда.
На седьмой день, когда хозяин до вечера отправился на катере ловить рыбу, Робот пришел к палатке Сусанны и принес вчерашнего тушеного кролика.  Пока  Сусанна ела, робот  вдруг сказал ей, 
- а хотите, я отведу вас на кладбище?
- Значит здесь были другие люди ? – едва не подавившись косточкой, спросила Сусанна, - или и сейчас здесь есть другие люди?
- Других людей нет, ответил робот, а две были.
- Кто две?  - спросила Сусанна, ставя на песок кастрюльку с соусом.
- Две ваших предшественницы, - сказал робот и улыбнулся голограммой Ивана Дурачка.
- Значит, здесь были девушки и до меня?  - сглотнув слюньки спросила Сусанна.
- Были, - ответил Иван Дурачок.
- И почему они умерли ?
-  Хозяин их застрелил, - с ослепительно белозубой улыбкой отвечал робот Иван.


Вечером, когда Старик вернулся с рыбалки и передал роботу-железяке увесистый садок полный свежепойманной рыбы, Старик спросил, -
-  ты ходишь к ней?
- Хожу, -  ответила железка, доставая рыбины и укладывая их в эмалированный тазик.
-  И что она ?  - пытаясь сохранить в голосе интонации полного безразличия, спросил Старик.
- Она хотела было придти проситься к вам жить, но я сводил ее на ваше кладбище.
- Зачем?
- А я ей сказал, что это её предшественницы, которых вы убили.
- я убил?  Ну ты и дурак!

5.

На седьмой день после обеда Старик писал свою книгу, чтобы потом уже после ужина послушать на берегу «Травиату» в исполнении артистов  Ла-Скала.
Он вставил в «ундервуд»  новый свежий лист и начал печатать:
Мне нечего ждать.
Я достиг того состояния, когда нет необходимости чего- то ждать.
Каждый человек в этом мире более 90% своего отпущенного ему времени – тратит на ожидание. Ожидание поезда, стоя на платформе. Или лежа на диване, ожидания, когда начнется трансляция футбольного матча. В более общем виде – ожидания, (в детстве) когда наступит взрослость, ожидания, когда окончишь институт, ожидания, когда подрастут дети….
Люди проводят в ожидании отпуска, в ожидании звонка от детей, ожидании освобождения из тюрьмы, ожидании пенсии, наконец…. Люди проводят в ожидании того или иного фактора или «эвента» большую часть своей жизни. Поэтому, жизнь лучше и длиннее (и краше) и качественнее получается (наверное) у русских женщин, потому что они, как писал неизвестный народный классик – «умеют ждать».
Но самое важное, что сами того не осознавая, люди в общем-то по сути – проводят жизнь в ожидании собственной смерти.
И если рождение человека носит фактор СЛУЧАЙНОСТИ.
То смерть индивидуума – это закономерный неизбежный факт.
Старик еще раз перечитал текст, выкрутил лист из машинки и аккуратно положил его в уже написанное справа от себя.
- Железяка!  Иван-Дурак!  Расставляй акустику на пляже и готовь мне фрак, буду слушать оперу.
На пляже перед бунгало раз в неделю Старик  устраивал себе голографический  стерео театр.
Либо смотрел балет,  обычно либо Жизель, либо  Лебединое, либо Бахчисарайский фонтан.
Или слушал оперу. Чайковского или Верди или Россини или реже - Вагнера.
К театральной голограмме Старик обычно переодевался во фрак , и усевшись в обитое красным бархатом кресло пил подаваемый  роботом , по случаю наряженным в голограмму французского serveur de restaurant haut de gamme – коньяк или портвейн. И позволял себе сигару.
Таким издали и увидела его в тот вечер Сусанна.
Она сидела после заката солнца у костра, когда вдруг услыхала музыку , доносившуюся со стороны бунгало Старика.
- Дискотеку устроил, - горько усмехнулась Сусанна.
Но потом через полчаса её начало разбирать любопытство.
Пройдя те полтора километра пляжа, что отделяли её палатку с костром от бунгало, Сусанна сперва увидела часть изображения - сцену и перед ней оркестровую яму с возвышавшейся оттуда головой дирижера.
Однако, по мере изменения ракурса, с приближением к бунгало Старика, голографическое изображение стало открываться Сусанне более полно. Теперь, она видела как бы весь театральный зал. И в этом зале в партере лишь одно кресло и одну персону, занимавшую это кресло.
Сусанна тихо подкралась к самому крыльцу террасы и увидела спину Старика. Он сидел в центре партера, а вокруг и впереди него была гранд-опера.  Настоящая. Настоящий театр  с ложами, ярусами, занавесями, сценой и кулисами. А на сцене двигались и пели артисты.
И рядом со Стариком согнувшись в полу-поклоне застыл безупречный официант.
И над океаном парил Джузеппе Верди.
Сусанна как-то один раз слушала эту оперу в Михайловском театре. Она там была с Сергеем Анатольевичем… с любовником. Который был женат.
Теперь здесь шел уже третий акт, где Виолетта уже совсем была плоха и умирала…
Сусанна не знала, что Старец наслаждался самой изысканной стерео-голограммой. Это было открытие сезона в Ла-Скала тринадцатого года. И когда прозвучала последняя нота, когда дирижер Даниэле Гатти поднял руки, а Виолетта в исполнении Дианы Дамрау  взяв за руки Альфреда и Жермона вышла на поклоны, всё вдруг погасло…. Старик вдруг щелкнул пальцами и все исчезло.
Никакого театра, никакой сцены, только песок и только океан.
- Это всё наваждение, - вдруг полностью, совершенно и окончательно решила для себя Сусанна, - и этот старик, и этот робот, и этот дом и эти джунгли, и этот пляж, это все только видимость.  Я должна сесть в катер и вырваться за границы этого наваждения, этой голограммы. У всякой картинки есть границы. Мне надо только достичь края. И пересечь….


ГЛАВА 2
ЭСКАЛАЦИЯ

1.
- почему ты помог ей украсть мой катер ? – спросил Старик
- потому что так было бы лучше для всех, - ответил робот.