Лебединое озеро

Как и где я подцепил-подхватил этот гепатит ? Потом (по тогдашнему Закону СССР даже следствие по делу о моей болезни проводилось) но так и не установили точно. Либо в зубном кабинете у стоматолога, где я лечил кариес, либо в передвижной станции переливания, куда я ходил сдавать «свой кровь» за два причитавшихся отгула?
Однако, сам я, почему-то грешу на внезапно в то лето прорезавшуюся у меня привычку – пить газировку из автоматов, стоявших на улице.
Но так или иначе, в жаркие дни жаркого в тот год июня – меня затрясло и начало ломать.
И началось «ЭТО» с казавшейся простуды, которую я вроде как бы подхватил во время морской прогулки с моим приятелем Вовой Комаровым – или просто - «Комаром», жителем «вольного города Сестрорецка», когда тот на своей моторной лодке решил прокатить меня по заливу до форта Тотлебен. Мотор у лодки сломался в километре от берега, а весел – мой вечно пьяный, под вечным кайфом сестрорецкий приятель – в лодку не захватил в тот раз. И пока мы дрейфовали под западным ветерком типа «Норд-Вест» - меня и продуло….
На следующий день я пошел в поликлинику и взял больничный.
Простуда. Грипп. Бронхит. Ангина….
Я лежал дома.
Но прошла неделя, а болячка не проходила – как это обычно бывало с моим молодым и тренированным спортивным организмом в те юные мои годы, когда мне еще не было «тридцати».
И когда неожиданно с БАМА ко мне без звонка завалился институтский дружок Валерка, (в ресторан! В ресторан!) – он был просто оскорблен моим отказом ехать с ним в «Метрополь» , потому как счел мое «едва-едва» - слабенькое состояние – непонятным для него ПРИТВОРСТВОМ.
Но я тогда действительно еле-еле волочил ноги по нашей маленькой с родителями квартирке на Трамвайном.
И вдруг.
На шестой день болезни – непонятный и тревожный симптом.
Чёрная моча – в унитазе. Черная струя.
Еле живой сам доплелся до своей участковой врачихи.
Та, выслушав меня, сделала испуганное лицо (её еврейские глаза испуганно округлились)… она метнулась из кабинета к заведующей…. Мне вызвали скорую…. И я оказался в Боткинской больнице, в одном из тогда еще «не снесенных» её бараках. В палате «тяжелых».
В палате на десять коек.
Было смешанное ощущение испуга, гадливости и даже страха неведомой доселе новизны такого места, где близко ходит сама СМЕРТЬ.
Первый умерший в палате – «отошел» уже в первый день моего пребывания в Боткинских. Я запомнил его фамилию… Бульский. Мужчина лет сорока, с огромным, распухшим от водянки животом. Помню, как искренне рыдала, пришедшая на следующий день его вдова. А на подоконнике еще долго (по небрежности медсестер) стояла не вынесенная трехлитровая банка «суточного измерения его мочи»…. И мы – молодёжь нашей десятиместной десятикоечной палаты, потом еще два месяца острили по поводу вечернего жиденького чая, подаваемого нам на ужин – де это – «Моча Бульского».
Мне повезло – на койку рядом со мною положили моего ровесника – молодого красивого и кудрявого рабочего (токаря Института Метрологии им. Менделеева) – с которым мы сразу же сошлись на любви к Джими Хендриксу и Алексу Боггсу. У меня как раз тогда дома на Трамвайном среди прочих дисков лежал «Purple Haze» Алекса Боггса «Tributed To Jimy Hendrix» и я пообещал новому приятелю и соседу и другу по несчастью, что «как только мы вылечимся» я ему эту пластинку-винил отдам (за тридцатку).
Но на самом деле наше с ним излечение затянулось…. НЕ ПОВЕРИТЕ ! На 90 койко-дней. Ровно на три месяца.
Я не знаю – лечат ли сейчас и нынче чем-либо этот гепатит ? Но тогда в то лето 80-го года – нас лечили…. НИЧЕМ.
(само пройдет)
Ставили капельницы физраствора и кололи витамины… «никотиновую кислоту».
Некоторым больным – особо удачливые родственники – приносили жутко и дико дефицитные индийские таблетки «LIV - 52» . Справедливости ради, надо сказать, что и мне – моя мама доставала это лекарство.
Но 90 койко-дней там, в Боткинской, я все-же отлежал.
А ко всему люди привыкают. И когда умер уже третий больной в нашей палате (старик Шароватов) , мы- молодежь – я, и мой кудрявый сосед – токарь -любитель Джими Хендрикса, и футболист из команды второй лиги чемпионата Серёга, и учащийся ПТУ – мальчик Саша Тихонов – шутили шуточками «чёрного юмора» когда бедная, несчастная но добросовестная медсестричка Вера до самого конца искала у дедушки Шароватова «рабочую вену»…. На руках, на ногах, и на членах иных.
Среди наших врачей отделения – запомнил красавицу (ей-бо – женился бы на ней!) Наталию Петровну.
Она была красотка-секси… Медсестрички завистливо говорили про неё – мол «не может спокойно мимо зеркала пройти – непременно поглядится и поправит прическу».
Когда было утреннее дежурство Наталии Петровны -для нас (у нас) у больных умирающих и выздоравливающих – был ПРАЗДНИК.
Утро – обход.
Наталья Петровна спрашивает каждого – «как себя чувствуете?»
Потом мнет живот пальчиками – «определяет – на сколько увеличена печень».
- Наталья Петровна, пропишите мне никотиновую кислоту!
- Хорошо.
- Наталья Петровна, отмените мне никотиновую кислоту.
-Хорошо.
(ничего не знала… ничего не понимала…)
Но она питала какую-то ОСОБУЮ тягу и привязанность тонкой симпатии к мальчику Саше Тихонову – учащемуся ПТУ.
К его койке она подходила к последней.
Наталья Петровна по долгу мяла Сашин живот…
- что ты чувствуешь ?
(и Саша отвечал) – немеет…
- Что у тебя немеет? Ласково и с загадочной заботой, спрашивала Наталья Петровна
- Это немеет…
- Что ?
И однажды, мой сосед- кудрявый токарь и любитель гитары Джими Хендрикса – не удержался и крикнул – «яйца немеют»….
Собственно слабость и желтизна белков глаз, прошли у нас с соседом-токарем уже на третью неделю.
А на дворе стоял жаркий июль.
И мы (после утреннего обхода и процедур) шли на больничный двор.
Кудрявый токарь мой повадился ходить к моргу судмедэкспертизы, находящемуся на территории больницы Боткина. Ходил подсматривать в раскрытые форточки (врачи-патологоанатомы раскрывали окна из-за невыносимой жары и запахов) а любопытные больные вроде моего друга-токаря, смотрели, как «режут трупаков».
Он потом, насмотревшись, рассказывал, - «там один паталого-анатом что-то вынул из живота у трупа и показывает другой бабе-патологоанатому – и те оба хохочут!»
Я не ходил смотреть.
Противно.
Я ходил к соседнему бараку, где лежали «дристуны» -больные дизентерией. Там среди выздоравливающих были интересные девчонки.
Познакомился с одной и после выписки из Боткина – недолго с нею встречался.
Но ко мне вдруг неожиданно и валом повалили мои прежние подруги. С апельсинами и яблоками.
И Ветка (Веточка)… и Аля (Алечка)…
А посетители лазали «нелегально» через стену больницы – со стороны переулка….
И мой приятель (ныне покойный) Лёнька Лытаев (Лыт) - пришедший как-то проведать свою жену, лежавшую с подозрением на дизентерию, рассказывал:
Подхожу в переулке к приставленной там (нелегально) лестнице – и передо мною лезет наверх «гирла»…. Красотка, попочка такая, что так и хотелось ухватить…. Лезу сзади нее и думаю – к кому такая сочная тёлочка апельсины несет ? А выяснилось – к Андрюхе Лебедю! (это ко мне)
Было не скушно.
Играли в ПРЕФ. (не на деньги)
Рассказывали истории из жизни.
Мне (помню) сильно не хватало МУЗЫКИ.
И у одного больного был транзистор «Спидола» - я брал его и на коротких волнах ловил иногда.
В тот год у Роллинг Стоунз вышел альбом «Emotion Resque»… А у Дэвида Бауи – сингл «Ashes To Ashes»….
Я слушал и мне было грустно… Грустно – но не тоскливо. Потому что я знал – что рано или поздно, но я выйду отсюда совершенно здоровым.
В то лето умерли Владимир Высоцкий и Джо Дассен.
А нас с кудрявым токарем на 90-е сутки «попросили» выписаться «не совсем до конца долеченными», потомучто 90 суток – это для врачей по Закону – уже не допустимый «криминал». (комиссии, тяжбы, справки - оправдания).
А и правда – там на ВОЛЕ – и трансаминаза и биллирубин всего за неделю пришли в норму.
Угнетало только то, что врачи запретили ГОД не пить спиртного. (но я уже через два месяца «развязался»)
А винил Алекса Боггса «Tributed To Jimy Hendrix» я приятелю кудрявому токарю – продал. За тридцатку.